После потрясения Второй мировой войны, "когда меня окружили злые люди в черной одежде и бросили в грузовик", Сало Мюллер никого не боится. "Но я боюсь короны". Именно поэтому еврейский служитель "Аякса" прошлых лет и борец с несправедливостью, поставивший НС на колени, в основном предпочитает изоляцию. Мне не нужны люди, которые говорят: "Да ладно, парень, все равно все уже закончилось". 0 да? Я знаю четырех человек здесь, в Амстердаме, которые были так увлечены и теперь больны". Мюллер охотно рассказывает о "путанице этого конкретного времени", о своей жизни, о СЕБЕ и о своем обновленном сборнике историй из пятидесятилетней практики физиотерапии: Exposed. Мюллер: "Хорошо, мы встречаемся, но вы не заходите к нам в дом". Его жена Конни и он даже не пускают в дом своих сына и дочь, а также внуков. "Мы хотим их обнять, но считаем, что это слишком опасно. Мне 84 года, и у меня астма". Мюллер принимает в парке Гейсбрехта ван Аемстела, недалеко от своей квартиры в Буйтенвельдерте. "Здесь хорошо и тихо", - говорит он, указывая жестом на две пустые скамейки рядом друг с другом. "Ты - на одну, я - на другую скамейку. Мы можем сидеть здесь и разговаривать часами".

Для человека, которого в детстве так резко и безжалостно лишили свободы, оказаться запертым дома - это, должно быть, ужас. "Это так, но я ни в коем случае не связываю это коронное время с войной. То был один большой ужас, а это скорее период дискомфорта". Тем не менее, сегодняшнее время беспокоит Мюллера, и не только из-за неустойчивого и опасного вируса, который может стать предвестником еще большего количества заразных бед. Сало также опасается "чрезмерно раздутого правительства", которое перегибает палку. "Устанавливается так много правил, что это подрывает демократию. Слишком много: вы должны делать это и больше не имеете права делать то. Свобода ограничивается слишком сильно". Ему также не нравится перегрев в дебатах о дискриминации. "Для меня все это слишком яростно. Я слушаю это и думаю: хватит преувеличивать. Не надо кричать, что вы ударите другого человека по губам, потому что вам не нравится то, что он говорит. Тон кажется мне зловещим. Я люблю макаруны, но в булочной я уже боюсь их просить. "Можно мне два таких?" - спросила я на днях. Продавщица ответила: "Вы имеете в виду томпусы или посыпки? Тогда я немного посмеялась".

Протест на площади Дам
Мюллер считает правильным, что неосознанный и скрытый расизм должен быть подвергнут сомнению. "Но почему вдруг так агрессивно? Меня также обеспокоило, что Рютте сказал, что Зварте Пьет теперь Зварте Пьет и должен оставаться таким. То, что потом премьер-министр с помощью аргументов пришел к иному пониманию, - это хорошо. Так и должно быть: перемены - результат публичных дебатов. Это гораздо лучше, чем разрушение в результате дикого иконоборчества. Не разрушение, а изменение". Тысячи людей спонтанно вышли на площадь Дам, чтобы осудить дискриминацию, Мюллер поднял голову и на мгновение задумался: почему еврейская молодежь никогда не стоит там, чтобы осудить расизм против них? Ведь это, пожалуй, самая большая проблема Мюллера - вспышка антисемитизма. "Мне грустно слышать, как молодые евреи говорят, что подумывают уехать, что их будущее уже не здесь. Они чертовы голландцы и чувствуют угрозу в своей собственной стране. Если это не вызывает беспокойства.

" То, что еврейский ресторан HaCarmel на Amstelveenseweg осаждали четыре раза за два с лишним года, расстраивает Мюллера. "Разбивать окна евреев - это просто 1939 год. Плохо, что такое происходит, и так же плохо, что это может повторяться, потому что мэр ничего с этим не делает". Да, Халсема однажды сходила туда на ужин, чтобы показать, что она тоже сожалеет. Но она должна защищать этот бизнес, обеспечивать наблюдение". Знает ли Мюллер, почему на площади Дам не проходят массовые демонстрации против антисемитизма? "Вообще-то нет, но я знаю, что многие евреи предпочитают не делать слишком большого акцента на том, что они евреи. Именно это стало причиной Катастрофы. После войны многие евреи больше не хотели быть евреями. Они хотели жить в тени, иметь мир. Евреи стали более чувствительными, более тревожными". По мнению Мюллера, еврейский дискомфорт также является причиной того, что мезуза, традиционная рамка с текстом, все чаще пропадает с дверных косяков еврейских домов. И это также может быть причиной того, что площадь Дам не заполняется возмущенными евреями.